Украденное детство. О героях проекта «Поколение непобеждённых»

Тем ценнее для нас, их потомков, реальные рассказы этих людей, их живые свидетельства о тяжёлом, страшном и святом времени, без которого нет и не может быть отечественной истории.

Фотохудожник Тамара Андреева стала участником общероссийского проекта «Поколение непобеждённых», чтобы в канун праздника Великой Победы ещё раз напомнить всем нам о детях войны, по чьим судьбам так или иначе проехала военная машина Вермахта.

Среди нескольких десятков биографий для газетной публикации мы выбрали всего пять. Рассказаны эти истории не очень подробно – общими штрихами, чтобы передать самые яркие детали воспоминаний. Со всеми остальными героями и их краткими историями вы сможете познакомиться на фотовыставке, которая откроется в мае в «Мастерской искусств» (о ней мы напишем отдельно).

ДВАЖДЫ РАССТРЕЛЯННЫЙ

Поговорить о войне подробно с Николаем Константиновичем Мордовиным Тамаре не удалось. Не от того, что он ничего не помнит из своего детства, нет. Просто эти воспоминания необычайно тяжелы для него. Как только о них заходила речь, голос Мордовина начинал дрожать, глаза наполнялись слезами, и он быстро переводил разговор на жизнь в мирное время. Рассказывал о золотой медали, которую ему вручили после окончания десятилетки, службе в ВМФ, работе на Стерлитамакской ТЭЦ, общественной деятельности, семье.

О войне Тамаре рассказала тетрадь воспоминаний Николая Константиновича. Читая её, она не сразу поняла, почему перед глазами стали расплываться строчки. Невероятно, как можно было выжить в этом аду! Что должны были чувствовать люди, стоявшие под дулами автоматов, прижимая к себе испуганных детей? А маленький Коля пережил это дважды. Два раза их и других сельчан выводили на расстрел за связь с партизанами. Только чудо помогло семье избежать страшной участи.

А представьте себе состояние матери, когда из её рук вырвали сначала одну, затем другую дочь, а потом отправили их в неизвестном направлении? Больше своих сестёр Николай Константинович не видел. На глазах у детей фашисты жестоко избивали шомполами и нагайками его маму и бабушку, в морозный день их облили водой, оставив замерзать, а хату вместе со всем добром спалили. Выжили они благодаря соседям. И на долгое время домом и убежищем им служил чудом уцелевший погреб. Пережил Мордовин и смерть от голода своего новорождённого братика.

«Очень хорошо помню его личико в деревянном ящике из-под патронов. Заплаканные бабушка и мама волочили его по мокрому снегу до погоста», – написал в своих воспоминаниях Николай Константинович. Были в его военном детстве и редкие счастливые моменты. Когда приходили наши войска (село часто переходило из рук в руки), солдаты помогали им чем могли, женщины плакали и молились, а ребятишкам было в радость потрогать настоящие ордена и медали на гимнастёрках бойцов.

Пережил Мордовин настоящее сражение – их село оказалось в самом эпицентре боя. Земля сотрясалась от взрывов снарядов и авиабомб, грозя в любую минуту засыпать людей в их нехитрых убежищах. Что-то невообразимое происходило в небе. Маленький Николай, как и остальные жители, наблюдал за происходящим из своего погреба. Всё перемешалось, не понять, где свои, а где враги. Небо почернело от горящих самолётов. В итоге село было полностью разрушено, не осталось даже ни одного деревца – только груды искорёженной военной техники да печные трубы.

БОЛТУШКА, БАКЛЯ И ТЕТРАДКИ ИЗ БРАКОВАННЫХ КУЛЕЙ

Детство Мухтара Шакировича Салимова прошло здесь, в Стерлитамаке. Семья жила в Левашовке. Дети военного времени взрослели рано, чем могли помогали взрослым. Маленький Мухтар тоже в меру своих сил старался помочь маме. У него было детское коромысло с маленькими ведëрками, в них он носил воду из родника, к которому нужно было спускаться по крутому склону. А ещё мальчик вместе с мамой и дедом, работавшими на спиртзаводе, носил барду для коровы, которая была главной кормилицей в их небогатом хозяйстве.
Выживать помогал и небольшой огород, а ещё то, что мама умела приготовить почти из ничего довольно сытную еду.

Например, из листьев свёклы и муки варила болтушку, а из мороженого картофеля, который по весне находили в поле, у неё получалось что-то вроде блинов. Частенько на столе была рыба – мальчишки ловили баклю на самодельные удочки. Порою это занятие из вполне серьëзного дела превращалось в игру. Пацаны нанизывали пойманную рыбу на нитки и обвешивались ими, как пулемëтными лентами. На спор, не думая об опасности, переплывали Белую по несколько раз без перерыва, гоняли самодельные мячи из заячьих хвостиков, начинëнные свинцом. Детство брало своë несмотря ни на что.

А когда пришла пора идти учиться, семилетний Мухтар впервые, как взрослый, устроился на работу. Тогда ребят брали в содовский хозцех для упаковки соды в бумажные мешки. Свою норму Мухтар всегда выполнял, и на заработанные деньги купил себе одежду к школе. На первых порах и школьные тетрадки ребята делали сами из бракованных, выброшенных на свалку бумажных кулей... О той далёкой поре Мухтар Шакирович вспоминает с улыбкой, но на глаза то и дело наворачиваются непрошеные слёзы.

ВМЕСТО СОЛДАТСКОГО МЕДАЛЬОНА – ФОТОКАРТОЧКА

Эмма Иосифовна Акатова о военных днях совсем ничего не помнит, ведь она была младенцем, крохой, когда началась война. Но вот её детская фотография, которую Эмма Иосифовна бережно достала из семейного альбома, помнит гораздо больше. Этот снимок, пройдя по дорогам войны в кармане гимнастёрки её отца, стал для него чем-то вроде солдатского медальона. На обратной стороне отец своей рукой коротко написал о себе на случай гибели. Но судьба распорядилась так, что он, весь израненный, но живой вернулся домой. Правда, раны не дали фронтовику возможности прожить долго, так что теперь эта фотография для Эммы Иосифовны не только воспоминание о раннем детстве, но и об отце.
Помятая, вся в трещинах и изломах, карточка… Наверное, подобные следы остались в душах и сердцах всех детей, переживших войну. Они с ними росли, взрослели и, наперекор всему, старались быть счастливыми.

А вот день, когда соседка по бараку, стучась во все двери, сообщила об окончании войны, Эмма Иосифовна помнит хорошо:
– Все выбежали на улицу, обнимались, целовались, плакали и смеялись одновременно, а мне было удивительно, что мама, всегда строго следившая за тем, чтобы мы с сестрёнкой были тепло одеты и не заболели, в это довольно прохладное утро не обратила никакого внимания на то, что я стою на улице в одном лёгком платьице. Запомнились и слова мамы: « Ну вот, больше никого не убьют».

ПО ЧУЖИМ УГЛАМ

91-летняя Валентина Фёдоровна Мальцева 40 лет проработала учителем начальных классов:
– Когда началась война, мне было девять лет. Я закончила первый класс в Иркутске, где тогда жила наша семья. Отец мой, кад--
ровый офицер, в начале войны перевёз маму и нас, троих детей, к себе на родину, в деревню Рязановку, а сам уехал продолжать службу на Восточном фронте.
В Рязановке жили наши дальние родственники, но у всех были огромные семьи, дети, свои заботы, и мы то и дело кочевали из одного дома в другой. Словом, пытались хоть как-то выжить, хотя постоянно недоедали, нуждались, практически лишённые средств к существованию и не имевшие собственной крыши над головой. У мамы была старенькая швейная машинка, на ней она шила для деревенских ребятишек немудрёные штаны и рубашки, за это ей давали что-нибудь из еды.

Иногда мне, как старшей из детей, приходилось просить милостыню. Лучшим лакомством для нас, детей войны, были кусок хлеба напополам с травой или картофелина.
Это было тяжёлое время, и мне всегда трудно вспоминать об этом. Развалилась наша семья. Из-за пережитого заболела и рано умерла мама. Война – самое страшное, что случилось в моей жизни, в жизни моих близких…

ПОРВАННОЕ ПЛАТЬИЦЕ

Мария Ильинична Матвеева родилась в 1933 году в деревне Арныши Архангельского района. Многодетная семья жила бедно, собственного дома у Матвеевых никогда не было:
– Отец наш скончался от тифа ещё до вой-
ны. Нас у мамы осталось семь девочек. В войну три моих сестрёнки умерли от голода. На всех оставшихся было одно целое
платьишко, в котором можно было хоть как-то выйти на люди. Однажды мама послала меня просить хлеба Христа ради. А хозяева дома, у которых я просила милостыню, натравили на меня собак. И собаки порвали на мне платье. Как горько я плакала, как боялась идти к маме и сёстрам!
Чтобы мы не умерли с голоду, мама меня и двух сестёр – Пашу и Аню, у которой не было одного глаза, – тайком отвела к правлению колхоза и приказала нам сказать, что родители наши померли.

Нас определили в детский дом – так мама спасла нас от верной голодной смерти. Потом, после войны, она нас нашла и семья соединилась.
Правда, мне ещё пришлось пожить в няньках у наших односельчан Спиридоновых, переехавших из деревни в Черниковку, я у них там двух мальчишек вынянчила. Это уж потом соседи посоветовали мне пойти в ФЗУ, где я выучилась на штукатура-маляра. Всю жизнь работала, родила дочку Веру, в ней – всё моё счастье. А ещё в троих внуках и шестерых правнуках. Я всяко жизнь прожила – и плохо, и хорошо. Сейчас я живу отлично. Только бы не было войны!

А в День Победы нам в детдоме давали в столовой что-то вкусное. Что именно, уже не помню, помню только, что было очень вкусно. И все вокруг радовались…