Актриса Стерлитамакского русского драматического театра отметила свой юбилей

КАЗУСЫ БИОГРАФИИ

В гостях у Валентины Егоровны Бродской и Виктора Петровича Хлыбова уютно, красиво, вкусно и очень интересно. После экскурсии по просторной квартире, стены которой увешаны портретами Валентины Егоровны кисти Виктора Петровича, мы устраиваемся в гостиной и начинаем маленькое путешествие в прошлое моей героини.

– Валентина Егоровна, говорят, что у вас два дня рождения?

– Так уж вышло. В Ленинабаде, где я в юности жила и где пришло время получать паспорт, вместо 14 июня в мой главный документ была вписана другая дата моего рождения – 14 июля. Мои метрики были потеряны. А мама говорила: «Дочушка, ты родилась, когда сирень цвела. Папа твой бросил мне охапку цветов на кровать».

Яркая внешность, прямая спина, царственный поворот головы, прекрасные манеры – я была убеждена, что Бродская – из бывших. Но миф о благородном происхождении развенчала сама актриса:

– Я родилась в деревне Михайловское Глинковского района Смоленской области за два года до начала войны.

Смоленщина... В её родной деревне после войны остались 19 домов, и в них не вернулся ни один мужчина. И вообще, в послевоенной деревне мужчин не было – только женщины, подростки и дети. Даже стариков почти не осталось. Но об этом потом. Сначала была война.

ПЛОХИЕ ХОРОШИЕ НЕМЦЫ

– Смоленск немцы захватили быстро: летом 1941 года наша область была оккупирована. Знаю это по рассказам близких, сама была совсем мала. Маму предупредили, что через пару дней в деревню войдут немцы. Она взяла свинью, запрягла её в тележку, нагрузила кое-каким домашним скарбом, подхватила нас со средним братом Витей – ему тогда было одиннадцать лет, мне едва исполнилось два – и двинула вместе со всеми односельчанами в лес.

Мы жили в землянках, оставшихся от партизан. Чуть раньше пропал наш старший брат Павел, который вместе с другими подростками прятал колхозный скот от немцев. Мама заболела тифом, и, чтобы её как-то поддержать, брат Витя ходил собирать дикую малину, а меня брал с собой. В один из таких походов за малиной я потерялась. Забрела в какой-то блиндаж, где все говорили на непонятном мне языке. Сама я в ту пору и вовсе не разговаривала. Но отчётливо помню, как высокий пожилой дядька взял меня на руки и заплакал. А когда в лесу меня нашли деревенские, в руках у меня был кулёчек с кусочками сахара.

– Так это вы в немецкий блиндаж забрели?

– Уверена, что так и было. Немцы жгли наши деревни и сёла, мучили и убивали наших людей. Но многие делали это по приказу, а не по внутреннему убеждению. Мы детьми иногда выходили на край деревни, где был вырыт огромный ров – немцы бросали туда банки с недоеденными консервами. Думаю, они знали, что местная ребятня подбирает их объедки. Но без этих консервов многие из нас просто не выжили бы.

ЗА НЕСКОЛЬКО ГОРСТЕЙ ГРЕЧИХИ

Война ушла из деревни, которая полностью была сожжена оккупантами. Остался только дом Куликовых, её, Валин дом. В нём ютились все пережившие немецкую оккупацию ребятишки, пока взрослые не вырыли землянки, а позже не стали отстраивать заново свои дома.

В семью Валентины пришло новое горе – её мама получила похоронку на мужа. В ней говорилось, что Егор Максимович Куликов был ранен и умер в госпитале.

– Война закончилась. Маму нашу, Домну Егоровну, на общем сходе выбрали председателем колхоза. А к посевной выдали девять килограммов гречихи под отчёт, – вспоминает Валентина Егоровна. – Ну, распорядилась она её сеять. Немного оставила для людей, которые в ту пору недоедали. Всей деревне разделила по горстке. Единственный мужик на всю деревню, Штырь, который не был мобилизован в армию из-за своих многочисленных грыж, донёс в органы на маму, мол, расхищает государственное добро. И был суд, и ей дали восемь лет. Когда маму посадили, мой средний брат Виктор служил в армии. Меня уже почти было отправили в детдом, но тут на моё счастье объявился Павел. Он приехал из Ленинабада с двумя чемоданами: в одном из них были макароны, в другом – урюк. Помню, мы всей деревней варили в огромном чане эти макароны с молоком – их никто из деревенских до этого не пробовал. В деревне мы жили дружно – как одна большая семья, горе и радость делили поровну, на всех. А Штыря бабы наши деревенские в лесу вилами закололи.

– А как ваш старший брат попал в Таджикистан?

– Его, бежавшего от немцев, сняли с поезда и после окончания ФЗО отправили в Ленина- бад, работать на урановые рудники. Словом, он увёз меня в Ленинабад. Туда же через год, сразу после смерти Сталина и амнистии, приехала мама. Нам дали квартиру. Павел выучился, вступил в партию, в будущем даже стал первым секретарём горкома. Но ушёл из жизни рано, в 42 года – так на его здоровье сказалась работа с ураном.

МЕДСЕСТРА, ЖУРНАЛИСТ, АРТИСТКА

– Актрисой я мечтала стать с детства, – признаётся Валентина Егоровна. – Пела, читала стихи, танцевала. Но реальная жизнь складывалась иначе. Окончила медицинское училище, получила диплом фельдшера, а вместе с ним направление на работу в детский противотуберкулёзный санаторий.

Однако мысль о театре не отпускала девушку. Она поехала поступать в театральный институт в Ташкент. Но опоздала: приём на русское отделение шёл раз в четыре года. Что делать? Ехать назад? Она увидела рядом со сквером, в котором сидела, красивое здание университета. И подала документы на филологический факультет, на отделение журналистики. Выдержала экзамены, поступила. Но вскоре перевелась на вечернее отделение – нужно было на что-то жить. С большим трудом ей удалось устроиться в больницу, в хирургическое отделение.

– Мне тогда помогла таджичка Нафиса, которая работала в горкоме комсомола. Она же устроила меня в общежитие при какой-то строительной организации. И жизнь вроде наладилась – учёба, работа, крыша над головой. Но... я хочу в театр!

Как-то она увидела объявление о наборе в народный театр. Самодеятельная студия стала её первой театральной школой.

– Мы ставили «Молодую гвардию», и нас пришли посмотреть режиссёры из профессионального театра. Один из них, Амин Турдыев, пригласил меня в русскую труппу Ташкентского ТЮЗа. И началась моя служба в театре. А тут случилась любовь – режиссёр Бродский, умный красивый талантливый еврей. И через несколько месяцев я стала Бродской.

Дальше было много всего – страшное ташкентское землетрясение 1965 года, отъезд, разрыв с мужем, его трагическая гибель. Вернувшись в Ташкент, Валентина встретила в театре замечательного человека и хорошего актёра Николая Ананьева. Роман перерос в семью, у Валентины и Николая родился сын Дмитрий.

– Мы с Колей оказались в Фергане, где работали в театре под руководством Гавриила Даниловича Абдулова, – рассказывает Бродская. – Это было интересное и по-своему счастливое время. Но играть там доводилось до обидного мало. Поэтому когда нас при- гласил Борис Францевич Земло, пообещав квартиру, зарплату и, главное, интересную работу в театре, мы согласились. И в 1972 году приехали в Стерлитамак.

ЛЮБОВЬ

– Диме шёл третий год. Полгода мы жили у наших друзей-актёров Светланы и Германа, пока достраивался дом, в котором нам дали прекрасную квартиру. Маму мы забрали к себе. Жить бы да радоваться, но Коля начал увлекаться спиртным. Борис Францевич, ценя его актёрские способности, всё ему прощал. Несколько раз я пыталась уйти от Николая. Даже уезжала в другой город. Кончилось это страшной трагедией – в 41 год Коля свёл свои счёты с жизнью.

Валентине Егоровне пришлось пережить тяжёлые времена. В театр, из которого она ушла по личным обстоятельствам, её не брали. Устроилась завсектором в Дом культуры станкостроителей, как внештатный сотрудник начала писать статьи в газету «Стерлитамакский рабочий». Когда Арсланов предложил ей штатную работу журналиста, позвонил Земло: «Валя, возвращайся в театр!».

Она, по ночам рыдавшая в подушку от невозможности выходить на сцену, сразу же согласилась.

– Какое же это большое счастье – заниматься любимым делом! И оно, это счастье, всегда у меня было! – говорит мне Бродская.

Театр вернул ей не только смысл жизни, он подарил Валентине Егоровне новую любовь, на этот раз – навсегда.

– Витечка появился в театре – красивый, молодой, холостой, интересный. Мы работаем, репетируем, я на него и не смотрю. А его друг говорит мне: «Виктор на тебе хочет жениться». Помню, мы ставили спектакль «Шрамы», я в нём следователя играла. Виктор ходил на все спектакли и после каждого дарил шампанское и шоколад. Однажды, дело было в октябре, он провожал меня и, специально зачерпнув ботинком воду из лужи, промочил ноги, чтобы я пригласила его в квартиру.

В нынешнем октябре этому событию будет 45 лет.

Народная артистка РБ, лауреат премии Станиславского, Почётный гражданин города Стерлитамака Валентина Егоровна Бродская и заслуженный работник культуры РФ, заслуженный деятель культуры РБ Виктор Петрович Хлыбов, много лет служивший главным художником Стерлитамакского русского драматического театра – прекрасный пример не только супружеского, но и творческого союза. Он создавал декорации ко многим спектаклям, в которых она блистательно играла. А сейчас он окружает её такой нежной заботой и вниманием, что, глядя на эту пару, понимаешь – любовь действительно существует. Любимый и любящий муж, заботливые сын Дмитрий и сноха Олеся, замечательные внуки Егор и Таисия – Валентина Егоровна не только талантливая актриса, она состоявшаяся женщина, супруга, мама и счастливая бабушка. Остановись, мгновенье!..

КОРОЛЕВА СЦЕНЫ

Одна из её первых ролей в профессиональном театре Ташкента – Елена в «Варшавской мелодии». После неё были другие яркие работы в театрах Ферганы и Бугуруслана. Но в полной мере актёрское дарование Валентины Бродской реализовалось на сцене Стерлитамакского русского театра, которому она остаётся верна более полувека. Для неё ставили свои великолепные спектакли Борис Земло и Дмитрий Шрагер, Николай Черкасов и Константин Хотяновский, Мусалим Кульбаев и Игорь Черкашин, Ирина Зубжицкая и Геннадий Тулес, Александр Шабаев и Людмила Исмайлова.

Стерлитамаские театралы с восторгом вспоминают её Надежду в спектакле «Любовь и голуби», Дарью в «Тихом Доне», Катерину в постановке «Долги наши», Сашеньку в «Анфисе», миссис Сэвидж в «Странной миссис Сэвидж», Нюру в спектакле «Там, где живёт домовой». Она играла и в очень популярном у зрителей спектакле «Жених по объявлению», который прошёл на сцене 400 раз.

По признанию коллег, Валентине Егоровне одинаково хорошо удаются как трагические, драматические, так и комедийные роли. Она никогда не стесняется учиться, открыта для всего нового, хотя мастерства, профессионализма и таланта этой уникальной по темпераменту и степени дарования актрисе не занимать.

Мне посчастливилось видеть Бродскую на сцене в образах Медеи («Медея»), свахи («Женитьба»), няньки («Дядя Ваня»), Ва- силисы Мелентьевой («Шестая жена Ивана Грозного»), сеньоры Эухении («Деревья умирают стоя»), Асунты («Татуированная роза»), Соколовой («Последние»). И, конечно, я пребывала в полном зрительском восторге, посмотрев на неё в роли Мэг Фолан в спектакле по пьесе Мартина Макдонаха «Королева красоты».

С триумфом прошло участие Валентины Егоровны Бродской в театральном проекте московского режиссёра Павла Тихомирова, сделавшего нашу актрису одной из героинь своего цикла про уникальные актёрские судьбы. Театральная Москва рукоплескала нашей королеве сцены, и это был заслуженный успех.

Сегодня Валентина Егоровна Бродская продолжает выходить на сцену родного театра в спектакле «Шукшин. Рассказы». Она по-прежнему хороша – эмоциональна, глубока, остроумна, правдива.

А на мой вопрос про любимые роли ответила как настоящий профессионал:

– У меня все роли – любимые. Жаль только, что Медею мы сыграли всего два раза: скоропостижно скончался исполнитель роли Ясона замечательный Володя Корастелёв. И как жалко, что рано ушёл от нас талантливый и неистовый Саша Бовен, с которым мы дружили и тоже много работали вместе.

На прощанье Валентина Егоровна призналась, что главным смыслом её жизни был и остаётся театр:

– Театр не отпускает. И с этим уже ничего не поделать. Тот, кто хотя бы однажды полной грудью вдохнул запах кулис, наверняка согласится со мной.

Фото из архива В.Е. Бродской