Унесённые ветром войны

Памяти Эллы Густавовны Шауфлер (Воллерт)

Приметы сурового времени

2 апреля 2011 года в Ораниенбурге, под Берлином, умерла Элла Густавовна Шауфлер, в замужестве Воллерт. За неделю до этого, 27 марта, родственники отметили её 97-летие. Сама она в этом событии уже не участвовала, поскольку последнее время находилась в частном Альтенхайме (клинике для престарелых) под присмотром квалифицированных медиков.

Старость у неё была спокойной и обеспеченной, хотя как сказать: похоронила мужа, похоронила детей, жила с внуками и правнуками... А вот первая половина жизни этой женщины сложилась на редкость напряжённо, тяжело и тревожно. Впрочем, это всё приметы сурового времени, в котором она жила.

Элла Густавовна Шауфлер родилась в селе Кинд (позднее Баскаковка) Саратовской губернии за несколько месяцев до начала Первой мировой войны, переросшей в революции и гражданские войны. В такие времена тыл не менее опасен, чем фронт. Пришлось пережить и страшный голод, и неотвратимость продразвёрстки, и жестокость коллективизации. Гражданскому населению бывает очень трудно, когда меняется всё сразу: уклад жизни, нравы, привычки, отношения, даже словарный состав родного языка. Элла Густавовна часто вспоминала, как в годы гражданской войны, когда она была совсем маленькой, мать прятала дочерей, да и некоторых сыновей тоже, в амбаре, прятала и от белых, и от красных. И те, и другие искали не столько противников, сколько возможность поживиться за счёт других.

Когда советская власть победила, немецкие поселения на Волге получили автономию – образовалась Автономная республика немцев Поволжья. Элла училась в немецкой школе, в Энгельсском кооперативном техникуме, а потом в пединституте, куда направили её за хорошие успехи в учёбе. Тогда говорили, что воспитание детей должно быть поручено самым достойным.

В 1938 году она стала работать учителем математики в немецкой школе в посёлке Краснояр, потом вышла замуж за Константина Воллерта, переехала в город и преподавала математику и физику в энгельсской школе N 24.

А потом была война

С первых дней жизньпошла кувырком:вместо летнего учительского отпуска – направление на хлебозаготовки в село, а после знаменитого указа о переселении немцев последовала принудительная отправка одних в Сибирь, других на Север. Отец, Густав Корнельевич, подорвавший здоровье во время раскулачивания и отработавший два года в лагере НКВД, вернулся в 1940 году. Он был освобождён за отсутствием состава преступления, но с началом войны оказался снова в лагере, на лесозаготовках на севере Урала. На сборы тогда давали пару дней. Указ вышел в конце августа, а 4 сентября сотрудники НКВД уже вывозили их в холодные края. Неразбериха была страшная, потому родные и растерялись по разным уголкам страны. А может, так было задумано? Богато не жили, но всё имущество – фисгармонию, комоды, столы, стулья, кровати, шкафы, сервантыс посудой – пришлось оставить. Взять можно было на семью не более 200 килограммов. Кстати, любопытный факт! Когда в 1968 году племянник Арно, сын старшей сестры Ирмы, побывал в дедушкином доме на Волге, то увидел в чулане фисгармонию (она пылилась за ненадобностью), привёз её в Алма-Ату, починил и играл на ней. Фисгармония сохранилась и находится сейчас в доме у сестры, живущей под Ганновером.

Большая семья сына немецкого столяра, школьного учителя Густава Корнельевича Шауфлера оказалась раскиданной по восточной части Союза: сам - на Северном Урале, семьи детей - в Кузбассе, в центральной Сибири, на Алтае, в Казахстане. Многие сыновья и зятья были мобилизованы в трудармию и работали за колючей проволокой на лесозаготовках, на прокладке дорог, строительстве мостов, в шахтах и рудниках, а дочери и снохи – на заготовке продовольствия или на неквалифицированной работе на заводах, угольных складах, лесопилках и нефтепромыслах.

Эллу привезли в холодном вагоне в Красноярский край и определили в бригаду рыбаков. Хотя это вовсе не женская работа, заготавливали бабы рыбу для фронта и отправляли в Красноярск. Когда узнали, что она грамотная, поставили приёмщицей: принимать, взвешивать рыбу и сдавать заготовителям. Место, как говорили, хлебное и прибыльное, но для людей с другим характером, а она воровать не умела, обманывать членов артели и занижать объёмы сданного не могла, потому всякий раз покрывала недостачу из своего кармана.

Она хотела в школу и настаивала, чтобы ей разрешили работать по специальности. Сперва ей отказывали по национальному признаку, потом приняли математиком и физиком в семилетку села Колмаково Минусинского района: в школе-то работать было некому. 25 сентября 1942 года приняли, а 23 ноября того же года мобилизовали в трудармию и… повезли на нефтепромысел в Башкирию через всю страну. Молодые женщины ехали в холодном вагоне и обсуждали, что же их заставят делать на нефтепромысле. Оказывается, нашлась самая неквалифицированная работа. Для строительства нефтепромысла в Стерлитамак поступало много оборудования, и женщины сгружали его с вагонов и грузили на автомашины. Грузили дрова, лес, доски, уголь. Вылавливали брёвна из реки Белой, расчищали дороги от снега, вытаскивали машины с грузом из весенней распутицы.

Тяжёлый труд

Первая зима в Башкирии запомнилась сильными морозами и тем, что из общежития уходили чуть свет, а возвращались в свой барак поздно вечером. Шли долго, порой по непролазному снегу, и вместо того, чтобы сразу лечь спать, разжигали плиту и варили что-нибудь, что могли добыть, а когда ничего не было, на ночь пили горячий чай из каких-то пожухлых листьев. 800 граммов хлеба явно не хватало. Но выживали. Элла Густавовна рассказывала, что о еде они думали все годы войны и даже после.

Шла война, но братья и сёстры мечтали воссоединиться семьями и съехаться, ведь вместе легче преодолевать трудности. Отыскали друг друга по переписке, как могли, поддерживали издалека, но встретиться не удалось. Даже когда умер отец, списанный в серовском лагере по состоянию здоровья и живший с семьёй старшего брата в Минусинске, Эллу Густавовну не отпустили проводить его в последний путь. Вообще все они были невыездными и должны были отмечаться в комендатуре до конца 1955 года.

«Что значит отмечаться?» – спрашивали у Эллы Густавовны. И она говорила: «Приходить в органы НКВД и подтверждать, что мы не удрали, что мы на месте. Каждый побег или поездка куда-нибудь без разрешения грозили двадцатью годами тюремного заключения. Даже внутри города мы не имели возможности сходить в кино, с кем-нибудь прогуляться. Так и остались некоторые девушки незамужними, а другие - несчастными, одинокими матерями, имеющими незаконнорожденных детей…».

После окончания войны положение трудармейцев мало изменилось – тот же тяжёлый труд, те же ограничения передвижения, та же скученность в бараке, то же недоедание. На Волгу, где она и многие из её отряда выросли, трудармеек не пускали, из-под конвоя ходу не было никуда. Писала наркому просвещения в Уфу, чтобы разрешили работать по специальности. Разрешили, но частично: после смены грузчиком могла вечером по совместительству работать учителем математики в интернате «Башнефтеразведки». Но она радовалась и этому.

Снова вместе

В 1947 году мужу разрешили воссоединиться с женой и поселиться в Стерлитамаке. Где жить? Начальник коммунальной конторы «Башнефти» выделил двухкомнатную квартиру на три семьи, Элле с Костей досталась кухня. В 1948 году родился сын, но вскоре умер. В этой квартире они прожили более тридцати лет, вырастили двоих детей, дали им хорошее образование.

В 1950 году Элла Густавовна получила разрешение снова работать в школе математиком. Назначили её в старшие классы школы N 14 города Стерлитамака. Там она проработала 20 лет до пенсии. Но каково было начинать? Элла Густавовна вспоминала: «Я была рада перейти в школу, но очень боялась и русской школы, и старших классов. Десятилетний перерыв. В старших классах не работала, а ещё плохо владела русским языком. Мои ценные конспекты, учебники, методические пособия остались в Сибири... Я даже облик учителя потеряла. Но я крепилась. К каждому уроку готовилась тщательно, всё прорешивала сама и проговаривала. Спасибо коллегам и ученикам. За всё время меня никто не упрекнул, что я - спецмобилизованная немка, никто не намекнул на мою национальность…».

Ещё один удивительный факт: у Эллы была сестра-двойняшка Альма. В 1935 году она вышла замуж за русского, Ивана Романова, и жила с ним в Саранске. Они не были выселены, и их дом, их адрес знали все. Туда писали и во время войны, и после. Это позволило не растеряться.

У школьного учителя Густава Корнельевича было девять детей, в сентябре 1941 года судьба разметала всех. После войны связи были восстановлены, но собраться вместе братья и сёстры смогли только один раз летом 1967 года. Случилось это в Стерлитамаке, на даче у Эллы Шауфлер и Константина Воллерта.

Непросто сложилась судьба у каждого из семьи Шауфлер. Из девяти детей сегодня осталась только Ирма Густавовна, в минувшем ноябре ей отпраздновали 103 года. В разных землях и странах покоятся кости её сестёр и братьев. Остались и живут в России, в Казахстане, в Германии их многочисленные дети, внуки, правнуки, праправнуки. Провожая в последний путь Эллу Густавовну, мы можем сказать, что добрые семена дали хорошие всходы.

Александр ЕРОШКИН