Оптимистка

С радиацией Галина Григорьевна Конакова сначала познакомилась теоретически. Она врач-терапевт. Родилась в Белебее. Большую часть жизни прожила в Новосибирске. Год назад переехала в Стерлитамак. По радиационной медицине специализировалась в Москве сначала в 1978 году, а потом ещё дважды, уже после потрясшей страну и мир аварии на Чернобыльской АЭС.

Страшная практика началась 6 мая 1986 года в районе той самой Чернобыльской АЭС. Чуть раньше в Новосибирск из Москвы пришла телефонограмма: срочно направить двух врачей в Чернобыльскую зону, чтобы сменить коллег из Припяти.

Медики – народ наиболее просвещённый, поэтому кроме двух Галин в тот, самый сложный, период ехать отказались все. Галины Васильевны Шестель, к сожалению, уже нет в живых. Умерла от опухоли мозга в 2002 году. У неё, кстати, были наименьшие шансы для этой командировки – растила троих детей, что автоматически вычёркивало её из списка. Но в Чернобыль она поехала добровольно. А Галина Григорьевна и сейчас утверждает, что о той командировке, несмотря на утраченное здоровье, не жалеет. Считает, что это был долг советского врача стране, давшей ей, седьмому ребёнку в семье, высшее образование.

Врачи из Припяти, срок работы которых вышел, ужаснулись, увидев сумки с вещами, которые привезли коллеги из Новосибирска: «Вы же смертники, если будете держать одежду в зоне и носить потом. Немедленно опечатайте всё».

Первые же сутки в перенасыщенной радиацией зоне аукнулись, причём для всех, сильной головной болью, головокружением, тошнотой и кашлем. От тошноты отчасти спасало пиво. Его выдавали по одной бутылке перед обедом, специально для облегчения состояния (а по поводу водки или спирта, со слов Галины Григорьевны, всё неправда – не выдавали и не спасают они от облучения). Кашель и сейчас мучает Галину Григорьевну. Она поясняет, что это никакая не инфекция, а последствия лучевого поражения слизистой бронхов. У некоторых командированных тогда оказались при себе индивидуальные дозиметры, но они сразу зашкалили и вышли из строя… У людей, имевших какие-либо хронические заболевания до командировки, в Чернобыльской зоне наблюдались обострения.

Во всём здесь витал дух большой беды и спешной эвакуации. Настолько спешной, что близкие люди теряли друг друга. До сих пор у Галины Григорьевны перед глазами висит объявление на одном из зданий: «Ищу детей. Ане пять лет, Серёже три года. Ивановы». Нашлись ли?..

Удивляла раздача денег прямо под открытым небом на первоочередные нужды. И никто не брал лишнего, понимая, что остальным может не хватить. Очень чувствовалось единение народа перед лицом большой беды.

Разместились в бывшем пионерлагере «Сказочный», на память о нём и вообще о всей командировке у Галины Шестель остались стихи:

Катастрофой убита сказка!

Двухэтажные корпуса

Переполнены под завязку –

У людей слезятся глаза,

Симптоматика очень сходна,

Отмечается поголовно

И першенье, и кашель даже,

И загар не совсем обычный…

ОРЗ!? Мы не верим - скажем,

Симптоматика непривычна…

Галина Григорьевна вспоминает, что в той ситуации чёткого осознания катастрофы очень выручал… юмор. Удивительным оптимизмом обладали атомщики из Челябинска и других городов Советского Союза, которые постоянно вывешивали на своей двери смешные карикатуры и анекдоты. И вообще все старались шутить как можно больше. Мощная моральная поддержка шла от коллег из Киева. Они с интересом расспрашивали о Сибири и искренне удивлялись, что Новосибирск – вовсе не медвежий угол, а третий по величине город России.

Информации о радиационном поражении людей в то время было крайне мало. Всё было засекречено, в том числе и место командировки. Даже родные не знали, где они и что с ними.

Из элементарных средств в «Сказочном» полагалось носить маски для защиты органов дыхания и мыть руки специальной пастой. Но дышать и без маски было тяжело, а от пасты возникало раздражение кожи, и от неё отказались.

Задача врачей была, на первый взгляд, обычной – следить за здоровьем работников станции и оказывать неотложную помощь. Только вот в обычных условиях медалями «За спасение погибавших» не награждают. А Конакова награждена. Работа заключалась в обходах, медосмотрах и двенадцатичасовых дежурствах. Заболевших следовало спешно эвакуировать. Но и они по разным причинам нередко просили оставить их на станции. Одни – из чувства патриотизма, другие – поверив в обещания о скором выделении им автомобилей, квартир и прочих земных благ.

Особенно запомнился директор станции Брюханов – очень порядочный и скромный человек, тяжело переживавший трагедию. В разговорах с врачами никто из работников станции ни разу даже не намекнул на виновность Брюханова во взрыве. Напротив – все были в восторге от его решительных действия в момент и после аварии и от его человеческих качеств в целом. Ему пророчили Звезду Героя и орден Ленина. А по поводу причин взрыва речь больше шла о каком-то эксперименте, руководство которым шло по прямой телефонной связи из Москвы, и отключенной (по причине эксперимента) на момент взрыва автоматики. Брюханова, тем не менее, сделали крайним и осудили, приговорив к восьми годам лишения свободы. И только вмешательство в его судьбу супруги тогдашнего генсека М.С.Горбачева Раисы Максимовны впоследствии помогло ему, облучённому и уже очень больному, выйти на свободу досрочно. С такими вот людьми довелось работать и делить радиационную дозу Галине Григорьевне.

После окончания командировки не было билетов на самолёт. Узнав, откуда едут женщины, один киевлянин высказал восхищение их смелостью, добавил, что у него есть три свободных часа, и предложил просто так, от души, экскурсию по городу. Побывали на Владимирской горке, в Софийском соборе и Киево-Печерской лавре. После Чернобыльской зоны Киев казался настоящей сказкой. Но особенно трогали доброта и сочувствие киевлян.

…В Новосибирск Галина Григорьевна вернулась со сниженным слухом и сухим мучительным кашлем. Десять дней отлёживалась, просто физически не было сил, потом приступила к обычной работе.

Основываясь на собственном опыте и наблюдениях, а также изучая научную литературу, Конакова уже в 1986 году подготовила работу по теме «Исходы лучевой болезни», представленную в Центральном институте повышения квалификации (Москва). То есть уже тогда было ясно, что первые ликвидаторы пострадали больше всех. Речь в работе шла об онкологических заболеваниях, заболеваниях крови, органическом поражении головного мозга, энцефалопатии, потере сознания, остеопорозе. Примеров этих заболеваний у ещё не старых людей – множество. Будучи в Москве, Галина Григорьевна просматривала кадры кинохроники, на которых запечетлены посмертные снимки пожарных, первыми брошенных на горящий энергоблок. Вспоминает о них с ужасом: на телах не было видно нормальных участков кожи – сплошная ожоговая поверхность… А коллегу Конаковой Галину Васильевну Шестель лечили поначалу по поводу остеохондроза. Назначали физиотерапию и массаж. Перелому, вроде бы, неоткуда было взяться. Но впоследствии Галине Васильевне пришлось надеть корсет. Диагноз – перелом поясничного отдела позвоночника. Позднее она перенесла две сложнейшие операции по поводу злокачественной опухоли головного мозга. Но тщетно… Уже тяжело больная Галина Шестель больше себя жалела детей чернобыльцев:

Родители плачут: их дети с лейкозом,

Уходят из жизни ребятки…

А псевдоучёные с видом серьёзным

Играют с народом в прятки,

Твердят попугаями: «Это вне связи

С аварией на ЧАЭС».

…У свежих могилок цветочки в вазе.

За Припятью – рыжий лес…

Стронций из костей не выводится, внутренние органы – «депо» для тяжёлых металлов… Сама Галина Григорьевна после командировки неоднократно теряла сознание. Однажды нарушение мозгового кровообращения стало причиной потери речи. Говорить училась заново. Ну, а жить ей помогает неугасимый оптимизм. Как-то ненавязчиво и уместно (есть у неё на то право) рассказы о страшных последствиях чернобыльской аварии Галина Григорьевна разбавляет шутками, в том числе и о самой себе. Мы вместе смеёмся, а она добавляет, что нельзя ей сейчас болеть –в Белебее ждёт сестра старшая, некоторое время вообще не встававшая с постели. Галина Григорьевна помогла поставить её на ноги. Теперь снова собирается в Белебей, поддержка ещё нужна.

Конечно, Конаковой несколько легче, чем другим чернобыльцам, - она врач. По крайней мере, может сама подобрать себе отечественные лекарства, которые в несколько раз дешевле импортных, но столь же эффективны.

Когда Галина Григорьевна была на севере, поразилась обилию там клюквы и брусники. А ведь эти ягоды прекрасно выводят радионуклиды. Вообще, доступных средств, способных поддержать ликвидаторов, оказывается, достаточно много. Это настойки элеутерококка и китайский зелёный чай (против стронция-90). Женьшень аптечный, заманиха высокая, золотой корень, рябина обыкновенная и чёрная смородина хороши при лучевой болезни. Полезны томаты и грецкие орехи. А вот из спиртных напитков приемлемо только красное сухое вино, да и то весьма умеренно – по 100-150 граммов в день, не больше. А самое главное, считает Галина Григорьевна, - побольше взаимопомощи, любви и заботы родных и близких, оптимизма, несмотря ни на что. Только так можно продлить свою жизнь.