Бывшие наркозависимые рассказывают об искуплении

Пока мы ехали к общежитию на ул.Цюрупы, я переживала, а состоится ли собрание. Ведь у людей субботним вечером найдётся множество других интересных занятий. Однако Кирилл заверил, что для бывших наркоманов это самое важное дело дня.

– Практически все члены сообщества ежедневно посещают анонимные группы, – объяснил молодой человек. – У нас в городе их 3, одна из них – женская. Раньше у меня не было нормального круга общения. Дружил исключительно с наркоманами. После реабилитационного центра я ежедневно посещал по три собрания в разных группах, чтобы не страдать от одиночества. Так у меня образовался новый круг общения. Сейчас я в основном встречаюсь с людьми из сообщества. Именно в группе я научился доверять людям, рассказывать им о себе, принимать решения относительно наркотиков не в своей голове, а опираясь на мнение товарищей. Я теперь не употребляю, даже если очень хочу, а я до сих пор хочу. Вновь оступиться очень легко – всего один звонок. Но я изменился и продолжаю меняться. Для этого работаю над собой. Ужас, как неохота. Где беру силы? Поверил в Бога. До сих пор для меня религия – это что-то наказывающее. Я верю не в религию, но в Бога в своём понимании. Мой Бог заботливый, любящий. Он меня не наказывает. Мне не надо перед ним отчитываться и извиняться. Мне надо один день – только сегодня – соответствовать ему по максимуму. Я чувствую Бога и иду туда, где мне хорошо. Я помню, как приехал к сестре. Она отобрала и выкинула в выгребную яму спайс. Я рвался туда, чтобы достать наркотик. А сестра с мужем держали меня. Я не хочу снова быть таким. Моя жизнь изменилась. Я думаю теперь не только о себе. Хочу, чтобы моим близким было хорошо. Самое главное – они больше не страдают от меня. Моя мама собиралась на открытое собрание. Хорошо, что не смогла. При ней я не могу делиться своими переживаниями и мыслями, полностью открыться. Не нужно ей знать, что у меня сегодня в голове! Зачем ей нервничать? Если узнает, что у меня осталось сильное желание употреблять наркотики, она будет очень беспокоиться, и это скажется на нашем общении. Достаточно знать, что я ничего плохого не делаю.

Незаметно мы приехали на место. Довольно просторная комната со старыми креслами создаёт довольно неуютное впечатление. Обшарпанные стены, закрытые плакатами с изречениями из книги «12 шагов», комфорта не добавляют. Мой собеседник говорит очень эмоционально. Видно, что тема его очень волнует.

– Кирилл, раньше в разговоре о наркотиках твоё тело выдавало волнение: руки и ноги ходили ходуном, ты не контролировал себя. Сейчас же ты довольно расслаблен. Избавился от этой привычки? – не удержалась я от вопроса.

– Нет, до сих пор при сильном волнении не могу удержать контроль над телом. Но группа – мой второй дом. Мне здесь спокойно и безопасно. Я считаю, что здесь есть Бог. Реакции тела отображают моё внутреннее состояние.

Зал потихоньку заполнялся людьми разного возраста, пола и материального достатка. Напротив меня молодой человек, похожий на бизнесмена, беседует с пожилым мужчиной. Розовощёкая красавица что-то рассматривает на экране своего дорогого смартфона. Пожилая женщина вытаскивает из своей сумки футляр от очков. Нездорового вида мужчина тяжело опускается в кресло. Почти все приносят с собой что-нибудь к чаю и складывают на стол. На нём уже стоят чашки с блюдцами, кипит пара электрочайников. Атмосфера становится всё более дружеской и непринуждённой.

Ведущая – эту роль участники группы берут на себя по очереди – сообщает о начале собрания и объявляет минуту молчания в память о погибших от наркомании. Затем участники друг за другом зачитывают текст о целях, условиях, мотивах программы «Двенадцать шагов». Объявляются темы собрания: «Возмещать ущерб, ничего не ожидая» и «Чем отличается высшая сила?».

Желающие выступить не поднимают руку и не просят для этого разрешения. Они просто представляются и начинают рассказывать. Речь соответствует темам. Однако подавляю­щее большинство говорит о высшей силе мало.

– Привет! – говорит ведущая собрания. – Я – Камилла, зависимая. Я благодарна судьбе, что опять попала в группу, и что сегодня я трезвая. Пока не дошла до восьмого шага. Но слышу, как ребята делятся опытом. Не представляю, как я буду подходить к родственникам, у которых когда-то что-то украла. Они столько лет об этом не знают. Мне проще подойти, попросить прощение, покаяться, чем финансово возместить ущерб. Отчасти это связано с тем, что ещё не твёрдо стою на ногах, нет финансовой стабильности. А может, и жадность давит… Пока же стараюсь быть полезной, помогаю маме. Я рада, что папа до своей смерти увидел меня трезвой. Он очень переживал за свою внучку – мою дочь. Он ушёл в иной мир спокойным за неё и меня. Однако есть человек, возместить ущерб которому я не смогу, потому что его нет в живых. У меня была подруга, с которой мы дружили с раннего детства. Я вышла замуж и через полгода начала колоться. Приходя к нам в дом, она тоже начала употреблять. Кто ей впервые воткнул в вену шприц, говорить бесполезно. Но чувствую себя виноватой, ведь это произошло у меня в доме. В 2000 году, пытаясь завязать, я уехала на Север. Она осталась здесь, родила дочь, но позже умерла от передозировки. К тому времени я уже завязала, но не смогла приехать на похороны. Знаю, что её родственники винили меня в её смерти. Этот груз я до сих пор несу. Хотя 3-4 года назад, когда я ещё пила алкоголь, мы с её мамой встретились на юбилее знакомых. Выпив, я просила у неё прощения. Она говорила: «Ладно, ладно!». Но это не то. Со дня смерти подруги прошло 14 лет. Я каждый год собиралась съездить к ней на кладбище, но откладывала. Пару месяцев назад со своим братом и общей подругой мы съездили на кладбище. Мне стало легче, ведь я 14 лет шла к её могиле, но наркотики и алкоголь мешали. Этим поступком я хоть немного начала возмещать ущерб. Так получилось, что она лежит недалеко от моего папы. И каждый раз, когда я еду к отцу, заезжаю и к ней.

По лицам присутствующих видно, что история Камиллы близка и понятна им. Однако здесь не принято комментировать рассказы других людей. Здесь не обсуждают, а слушают. Лев решает продолжить тему:

– Примерно такая же ситуация сложилась у меня с родителями моего близкого друга. К счастью, он живой. Мы с ним долго не общались. Когда у меня было уже 2 года чистоты, он продолжал употреблять. Его родители винили меня. Понимаю, что мы делали всё вместе по доброй воле, я ему ничего не предлагал. Там, где мы жили, травились практически все. Но чувство вины разъедало меня изнутри. Я дозвонился до его матери и рассказал, что выход есть – её сын может начать другую жизнь. Она выслушала, но не очень-то поверила. После этого разговора чувство вины только возросло. Я ругал себя за этот звонок. Но прошло ещё 3 месяца, и друг перезвонил. Мать всё-таки с ним поговорила. Ещё через полгода он завязал, и его жизнь тоже начала меняться. После этого я встретился с его матерью. Тогда у нас состоялся совершенно другой разговор. Она видела меня последний раз 15 лет назад, когда я употреблял. Но в этот раз увидела другого человека, доверила мне жизнь сына, поверила, что я смогу ему помочь. Он чист уже 4 месяца. Чувство вины отступило. Я понимаю, что косвенно возместил ущерб и благодарен Богу за это.

Ещё одной историей счастливого возмещения ущерба поделился Артур:

– По программе я ещё до этого шага не дошёл. Но если ты хочешь возместить ущерб, то высшая сила помогает. В моей жизни были два человека, перед которыми я сильно виноват. Перед одним я так и не успел извиниться – он умер. А с другим – моей супругой – мы разошлись. Я чувствовал, что отобрал у неё больше 15 лет жизни. Как-то мы встретились, и я со слезами на глазах просил у неё прощения. Она ответила: «Я не помню о тебе ничего плохого. Ты был лучшим мужчиной в моей жизни». Меня это тронуло. Но я-то знаю, что это далеко не так. Почему у человека в памяти не осталось ничего плохого, непонятно. Это было самое дорогое, эмоционально значимое возмещение ущерба. Я понял, что если искренне хочешь извиниться, то шанс обязательно представится.

Сашу волнует возмещение ущерба самым близким людям – родителям, супругам и детям:

– Я недавно разговаривал со спонсором (спонсор или наставник – проводник в программе, тот, к кому выздоравливающий может обратиться за помощью и с вопросами) и понял: мы уже многое делаем тем, что сегодня не употребляем. Это так много значит для наших близких! Я недавно позвонил маме. Она попросила выкинуть мусор, потому что старший брат, который живёт рядом, запил. Я бросил все свои дела и помчался к ней. Она была так рада меня видеть трезвым – не передать словами. Столько любви было в её глазах! Ей не надо ехать ко мне, нюхать вонь от готовящейся наркоты и от меня, не мывшегося неделю. «Хоть на одного из вас я могу опереться», – сказала она мне. Это слышать горько и радостно. Я нанёс ей такой колоссальный ущерб. Молчу про отца, который не выдержал и умер. Мне сегодня достаточно быть трезвым, чтобы самый близкий мне человек был в относительном спокойствии. Она до сих пор боится, что я сорвусь. Порой даже интонация в моём голосе кажется ей подозрительной. Она начинает меня прощупывать – не употребил ли я чего-нибудь. Чтобы оставаться трезвым, надо насыщать свои дни положительными эмоциями и впечатлениями. К примеру, мы с детьми ездили на гору. Ничего особого не делали, просто отдыхали, приехали домой уставшие, но счастливые.

Мой гид Кирилл рассказывает о своём видении проблемы.

Возмещение ущерба – это не столько плата другим, сколько попытка простить самого себя, примириться с собой. Мне не так страшно возмещать финансовый ущерб, как моральный вред. Конечно, очень жалко отдавать деньги, но это свобода. Помню, как ограбил склад на своей работе. Из-за страхов, вызванных наркотиками, пришёл к директору и признался. Он дал мне иконку, сказал, что я на правильном пути. Это меня вдохновило. Однако позже я украл у него ещё деньги. Теперь мне придётся идти к нему ещё раз. Не так трудно отдать сворованные деньги, как признать, что я это сделал после того, как человек меня простил и поверил мне. Меня пугает моральная сторона дела. Внутренний дискомфорт не даёт нормально жить. Недавно на работе ворую и думаю: «Мне же всё это возмещать придётся!». Вот такие мысли в моей голове. На работе люди мне желают добра, помогают, а я там гажу. Моё внутреннее «я» говорит, что это неправильно.

Марата тема возмещения ущерба тоже волнует, и он решает высказаться:

– Я чист 9 месяцев, но кажется, что свой полугодовой юбилей отпраздновал год назад. Пока ещё не дошёл до 8 шага, но я возмещаю ущерб своим близким. Каждый раз, когда я вспоминал о том, что натворил, мне становилось плохо. Я готов был пойти на крайние меры, чтобы выйти из положения, в которое загнали мысли о собственной никчёмности. Сейчас благодаря программе я к близким отношусь милосерднее, к обидам с их стороны – снисходительнее. Разговариваю с дочерью, рассказываю о своей жизни, ошибках. И вроде бы отношения налаживаются. Она ко мне прислушивается. Я сдерживаю себя, не критикую её, не ругаю, не навязываю свою точку зрения, хотя очень хочется. Тем самым я возмещаю ей ущерб, нанесённый мной, когда употреблял наркотики, даю то, что ранее недодал. Я возмещаю ущерб самому себе – восстанавливаю физическую форму, духовную сферу, учусь жить заново и радоваться жизни без наркотиков. Пока мне тяжело переносить трудности. Но я не психую, не ухожу в дурман, а, сжав зубы, переживаю проблемы трезвым. Только живя по-новому, делясь с другими своими радостью и болью, я не иду на поводу у своей одержимости.

Собрание длится около двух часов с небольшим перерывом. Потом по кругу пускают мешочек. Большинство кидает в него мелочь. Пожертвования добровольные. На эти деньги оплачиваются аренда помещения и другие нужды группы. В конце все становятся в круг, обнимают друг друга за плечи и произносят молитву:

– Боже, дай мне разум принять то, что я не в силах изменить, мужество – изменить то, что могу, и мудрость – отличить одно от другого.

Постепенно все расходятся. Ухожу и я, мысленно обещая себе уделять больше времени своим близким и не обижать их напрасно.