Пасхальное чтение для всей семьи

К счастью, и сегодня, как в любые времена, слово исцеляет, вразумляет и помогает нам становиться лучше.

 "Две ступеньки" – это пасхальный рассказ стерлитамакской писательницы Гюльназ Лежневой. 

Добрый и увлекательный текст о любви, дружбе и вере в чудо был опубликован в детском журнале "Костёр". А на встрече с маленькими читателями из ЦВР "Надежда" в Стерлитамакском Креатив-центре ребята рисовали иллюстрации к этому рассказу.

Ощутить праздник – прочесть "Две ступеньки" всей семьёй – вы можете прямо сейчас.

Две ступеньки

Дед обещал, что, когда за нашим двором у новой церкви построят колокольню, мы поднимемся наверх – позвонить в колокола.

Но когда колокольню построили, у деда отказали ноги, и подняться мы теперь могли только на пригорок, тот самый, на котором стоит колокольня: дед сидит, а я толкаю его инвалидное кресло в лифт, из лифта по пандусу до входной двери, потом две ступеньки с бетонного крыльца, дальше по прямой до самого пригорка, а потом обратно.

Однажды весной я вёз деда, как обычно, мимо колокольни, а она стоит на пригорке и пестреет разноцветными флажками. Дед сказал: «Это значит, что началась Пасхальная неделя, и теперь кто угодно может подняться на колокольню – позвонить в колокола».

– Не кто угодно. Ты не можешь, – я сердился на деда за то, что у него отказали ноги.

– Зато ты можешь. – Дед сидел лицом к весеннему солнцу, щурил глаза и улыбался. Кажется, он совсем не замечал, что я на него злюсь.

– Без тебя я не хочу, – всё так же сердито сказал я.

Я катил дедову коляску в сторону дома. Всем своим видом я хотел показать деду, как он меня подвёл. Но дед будто не замечал меня. Он стучал себя по груди кулаком и издавал звуки, похожие отдалённо на колокольные звоны. Это получалось настолько необычно и красиво, что я перестал дуться и попросил деда научить меня так же.

– Ба-а-а-ам! Ба-а-а-ам! – пропел дед. – Это било! Слышал, какая длинная целая нота?

Я слышал. Потом пошли четвертные – колокола-перезвоны. Дед ударял себя в грудь то левой рукой, то правой и пел: «Бум, бум, бум!».

Когда дело дошло до шестнадцатых, то я стал подпевать деду:

– Тили-тили-тили-тили-тили!

– Ба-а-а-ам! – закончил дед и мы рассмеялись.

И тут я вдруг понял, что деду и самому не очень нравится, что он не смог подняться со мной на колокольню. И ещё я подумал: «Почему бы им там не сделать лифт для инвалидного кресла? Или приставить автовышку, наподобие папиной…»

Я хотел сейчас же попросить папу поднять деда на вышке.

У подъезда мальчишки позвали меня играть в футбол. Я затаскивал инвалидное кресло деда на бетонное крыльцо и сказал, что не выйду пока. Но дед велел мне бежать, потому что он дальше и сам прекрасно справится. И я побежал к воротам.

И я забыл и про колокольню, и про автовышку, и про деда. А когда я вернулся домой, деда увезли на скорой.

А потом он умер.

В последний день пасхальной недели.

***

– Саша! Обедать! – Мамины слова, словно мячики разлетелись по двору, оттолкнулись от пластиковых окон домов напротив и глухо вернулись ко мне: «ать, ать». Мне показалось, что какая-то «ать» вылетела со двора и ударилась о колокол колокольни, той самой, что на пригорке. И вдруг в колокола зазвонили. Не поймёшь их, когда и отчего они звонят, хорошо, если это сделала «ать» – тогда понятно, как их включать если захочется ещё послушать.

Мама редко вот так вот кричит мне на весь двор из окна четвёртого этажа – не в деревне же. Она обычно пишет мне в ватсап или звонит, но в этот раз я снял сумку с плеча, и положил на скамейку, чтоб в мяч не угодил. Телефон лежал в сумке, и я не услышал, как звонила мама.  Хорошо хоть услышал, как она кричит.

У подъезда сидела девчонка в инвалидной коляске. Вот каждый день тут сидит с начала весны, ждёт, когда кто-нибудь проходить будет и поможет ей забраться на бетонное крыльцо. Всего две ступеньки, но без пандуса ей их только на самолёте перелететь можно, а у неё обычное кресло механическое, такое, где руками колёса крутить надо, прямо как у деда было. И без пропеллера причём.

– Привет, – сказала она. – Как поиграл в мяч?

Девчонка хоть и в инвалидном кресле, а кривляется, будто нормальная. Глаза опускает, в двух словах путается: разве ж я в мяч играл? Я же играл в футбол! Я ей сказал, что никак не поиграл, чтоб ерунды больше не спрашивала, подхватил коляску сзади за ручки и подтащил сначала на одну лесенку, потом на вторую. Я ещё с дедом наловчился к этому.  Ну всё, дальше и пандус есть и лифт: сама справится.

Я нажал на кнопку вызова лифта и вспомнил, что забыл сумку на скамейке. Пришлось бежать обратно на площадку. Мальчишки уже разбежались по домам. Я подхватил сумку, а когда снова подошёл к подъезду увидел, что в траве лежит какая-то тетрадь. Подобрал.

Мама накормила меня и ушла болтать с кем-то в подъезде. Я выглянул в окно – не вернулись ли мальчишки. Никого. Вспомнил про тетрадку. Это оказался чей-то дневник.

«24.04.2022. Сегодня я бегала, ветер гудел в ушах, а я бежала и бежала, и так мне было легко, словно я пёрышко, подхваченное ветром. Часа три бегала, не меньше. У подъезда мне повстречался замечательный мальчик. Волосы русые, глаза цвета хаки. Он улыбнулся мне и спросил моё имя. Я сказала, и он предложил завтра побегать вместе.»

Странный человек это написал, разве можно бегать три часа, как подхваченное ветром пёрышко? Через три часа сердце будет колотится громче самого большого колокола. Обольёшься солёным потом и чувствовать себя будешь не иначе как идущим ко дну камнем.

«26.04.2022. Мы встретились снова у подъезда, и он сказал, что лучше нам сегодня поплавать. И мы побежали на реку. Я нырнула и проплыла под водой всю Белую до другого берега. А он меня потерял. Ох и удивился же он, когда увидел, как я машу ему с того берега.»

Да уж, ихтиандр какой-то прям… Даже если ты способен задерживать надолго дыхание, то как можно переплыть реку и остаться напротив того места, где ты заходил в воду. Течение же! И потом, ведь сейчас только апрель!

«30.04.2022. Мне очень нравится физкультура – велосипеды, лыжи, коньки и даже турник. Я вышла выбежала сегодня на улицу из подъезда и сразу запрыгнула на турник. Даже не считала сколько раз я подтянулась, раз сто, наверное, не меньше. Вдруг смотрю, он из окна высунулся, облокотился на подоконник и смотрит на меня.

– Выходи! – кричу ему.

Он через минуту был рядом, надеюсь, что он это не через окно выпрыгнул. Хи-хи)))».

У меня было такое ощущение, что человек, который это писал, никогда в жизни не видел настоящего турника…

Мама прошла мимо меня к окну:

– И когда в нашем подъезде поставят пандусы? – спросила она у окна.

– Зачем тебе теперь пандус? – удивился я, потому что дед умер уже год назад, и какая нам теперь разница.

– А там девочка Лиля спуститься не может.

– Какая еще девочка Лиля? – Я тоже подошел к окну.

На бетонном крыльце сидела та самая девочка в инвалидной коляске.

– Откуда ты знаешь, что она Лиля? – снова удивился я.

Оказалось, что эта Лиля вместе с родителями переехала сюда недавно, а теперь вот они с мамой познакомилась.

– Иди хоть ты ей помоги спуститься, ни души у подъезда нет. А я тебя догоню – в магазин сходим.

Я так и вышел с этой чужой тетрадкой в руках и молча стал опускать Лилю по ступенькам. Лиля страшно смущалась, улыбалась, а потом вдруг увидела в моих руках тетрадку, выхватила и застыла, будто окаменела.

– Читал? – спросила она.

– Ну читал, а тебе-то что? – ответил я. И тут до меня дошло, что это её тетрадка.

– Это что ты написала?

Лиля ничего не ответила, покраснела так, будто мандаринов объелась, положила на колени тетрадь и быстро-быстро уехала за дом.

Я стоял на бетонном крыльце, из подъезда вышла мама, а в церкви снова зазвонили в колокола.

Я вздрогнул, а мама сказала, что в церкви закончилась служба, поэтому и звонят…

***

Утром мы столкнулись на лестничной площадке, я почему-то обрадовался, и у меня само собой вырвалось:

– Хочешь погуляем, я буду толкать коляску? Я так деда возил, я умею.

Лиля, хотя и краснела по-прежнему, но согласилась. Я взялся за ручки кресла. В лифт, из лифта по пандусу до входной двери, потом две ступеньки с бетонного крыльца, дальше по прямой до самого пригорка. На пригорке стояла колокольня и пестрела разноцветными флажками. Я сказал: «Это значит, что идёт Пасхальная неделя, и кто угодно может подняться на колокольню – позвонить в колокола».

– Не кто угодно. Я не могу, – сердито ответила Лиля.

И тут я вспомнил, как злился на деда, когда он не смог выполнить обещания. А потом я вспомнил, что думал тогда попросить папу поднять деда на автовышке…

***

«01.05.2022. Сегодня последний день Пасхальной недели. Саша со своим папой подняли меня на колокольню. Они закатили мое кресло в корзину, а потом я летела! Я в самом деле летела! А потом звонарь объяснил нам, как звонить благовест. Саша нажимал на педаль, она ударялась в металлический лист и тянула за собой огромный колокол над нашими головами. Звонарь сказал, что это било. И он бил, а колокольня расширяла этот звук до размеров вселенной. Я дергала и связку с тремя малыми зазвонными колоколами, и другую связку, где остальные колокола, я не запомнила, как они называются. Когда я смотрела вниз, сердце сжималось от страха и восторга. Колокола всё звенели, а я плакала. Сама не знаю отчего. Может, оттого что у меня теперь есть что-то настоящее непридуманное, а может, оттого, что теперь у меня есть друг, а ещё мне кажется, я познакомилась с Богом...»

Гюльназ Лежнева